Переходя к рассмотрению проекта бани в Удельной, необходимо указать, что и в данном случае место расположения бани в городе, участок, отведенный для постройки, назначение здания, его частные особенности (вплоть до такой, как невозможность избежать выделения сырости и солей на наружных стенах мокрых помещений), пропускная способность, характер и количество отделений и т. д., короче говоря, все условия проектирования, взятые в общих чертах, без уточнения деталей, обусловливали возникновение определенного цельного представления о будущем здании, его конкретном образе.

Баня должна была обслуживать население Удельной, бывшего пригорода Ленинграда, вошедшего в его городскую черту. Этот густо озелененный район имел преимущественно деревянную малоэтажную застройку.

Для строительства бани пропускной способностью 200 человек в час был отведен участок размерами 75×98 м, представлявший собой небольшой квартал, ограниченный с запада и востока Костромским и Ярославским проспектами, с севера и юга — Кольской и Кубанской улицами. Кроме здания бани, на участке требовалось построить отдельную котельную с котлами высокого давления и склад топлива.

Конфигурация и размеры участка и условия задания — не приближать к красным линиям квартала «мокрые» помещения бани (мыльные и парильные) — предопределили вытянутую форму здания и расположение его вдоль участка, с максимальным отступом от ограничивающих квартал Ярославского и Костромского проспектов. Это позволило несколько удалить от обоих проспектов покрывавшиеся с течением времени солями наружные стены и по возможности прикрыть их деревьями. Необходимость постановки на узком участке второго здания (котельной) и наличие у задней границы участка небольшого пруда заставили меня приблизить передний торец здания бани, в котором было целесообразно сделать главный вход, к красной линии по Кубанской улице, движение по которой было довольно слабым (в связи с чем эта улица на участке между Костромским и Ярославским проспектами впоследствии была закрыта для городского транспорта, а для подхода к бане был оставлен лишь небольшой ее отрезок).

Вытянутая конфигурация здания позволила найти и его лучшее функциональное решение. По заданию требовалось предусмотреть четыре одинаковых отделения для обычного мытья и возможность их попарного объединения для организации в случае надобности двух санитарно-пропускных пунктов. При этом для большей гибкости работы бани следовало обеспечить возможность функционирования только одного санпропускника, т. е. выключения из нормальной работы всего двух отделений, остальные же два отделения продолжали бы действовать нормально. Этим требованиям также лучше отвечала вытянутая конфигурация здания. Они же подсказали его этажность (три этажа), при которой в первом этаже размещались: вестибюльная группа, отделение «Мать и дитя» и обслуживающая санитарно-пропускные пункты дезинфекционная камера, а помещения с наибольшим расходом горячей воды и пара приближались к котельной. Второй и третий этажи использовались для размещения в них по два обычных отделения, что позволяло объединять их попарно и в то же время изолировать при работе одной пары отделений как санитарно-пропускного пункта. В передней части второго и третьего этажей можно было разместить общие и обслуживающие баню помещения и ванно-душевое отделение, в котором меньшее, чем в обычных отделениях, парообразование и более низкая, чем в мыльных, температура воздуха делают выделение солей на наружных стенах менее интенсивным. Все эти соображения не требовали предварительной разработки поэтажных планов и являлись выводом из изучения программы проектирования.

Ориентировочно намеченные этажность здания и распределение основных групп помещений приводили к мысли о таком членении фасадов, которое до известной степени подчеркивало разный характер помещений в этажах, т. е. к композиционному выделению первого этажа и объединению остальных двух этажей. Само же назначение здания и принятая его внутренняя структура (группировка и связь помещений) определили общий характер обработки и отделки фасадов, которые целесообразно было решать достаточно просто, оставляя их преимущественно в кирпиче и допуская лишь ограниченное применение штукатурки.

Такие общие соображения, о которых архитектор должен помнить до конца разработки проекта, на первых порах необходимы и достаточны, чтобы первоначальный образ здания в общих чертах, без деталей, без проработки отдельных частей проекта, но вместе с тем цельный, охватывающий все здание внутри и снаружи, возник в творческом воображении архитектора. Если этот первоначальный образ удовлетворяет архитектора, то дальнейший процесс его работы состоит в детализации, уточнении и проверке принимаемых решений.

Так было и при проектировании бани в Удельной. Возникший на основе изучения и анализа данной заказчиком программы и всех остальных условий и обстоятельств проектирования первоначальный образ здания подвергся дальнейшему уточнению, разработке и детализации в процессе непосредственной композиционной работы. Только теперь появилась необходимость и возможность последовательной, в известной мере изолированной работы над отдельными частями замысла.

Далее началась уже детальная проработка функциональной стороны (процессов, связанных с мытьем, санитарной обработкой, условий работы обслуживающего персонала бани и пр.) и поиски наилучшим образом отвечающей ей внутренней планировки здания. Действовавшие в то время нормы проектирования бань были довольно жесткими. Тем не менее нами делались попытки внести во внутреннюю планировку бани в Удельной некоторые новшества, в частности, устроить между раздевальней и мыльной небольшие помещения для искусственной сушки тела подогретым воздухом, разделить при планировке раздевален «грязные» и «чистые» процессы. Однако такое разделение увеличивало площадь раздевален примерно на 30% против нормы, а искусственная сушка, как показал опыт реконструкции старых бань, не прививалась, поэтому при дальнейшем уточнении проекта нам пришлось от этих новшеств отказаться.

Имевшиеся материальные возможности не позволили применить в этой бане какие-либо новые конструктивные решения. Стены ее — кирпичные, в мокрых помещениях утолщенные до трех кирпичей, с внутренним изоляционным слоем. Перекрытия — монолитные железобетонные. Наружной штукатурки заднего и боковых фасадов мы с самого начала решили не делать, оставив в проекте оштукатуренным лишь уличный фасад. В процессе разработки рабочего проекта мы пошли дальше и ограничились наружной штукатуркой только первого этажа лицевой части здания, включая ризалиты боковых фасадов. В штукатурке были оставлены такие архитектурные детали, как венчающий карниз, фасадные тяги и наличники окон главного фасада.

Внешний облик, точнее, главный фасад здания сформировался легко и как-то сразу; в основу его решения была положена общая классическая композиционная концепция и применены детали классической архитектуры, хотя и несколько утяжеленные и монументализированные: двухколонные портики первого этажа, примыкающая к фасаду ограда со столбами, повторяющими ордер портиков, венчающий карниз. С формальной точки зрения композиция фасада удалась, но ее характер был явной уступкой вкусам того времени — почти всеобщей тенденции внешнего, поверхностного использования классического наследия.

Моими непосредственными помощниками в разработке проекта и осуществлении авторского надзора (которых я включил в работу в качестве соавторов) были молодые архитекторы М. М. Абрамович и М. И. Зимичев. К активной работе над уточнением задания и решению функциональных и некоторых конструктивных и санитарно-технических вопросов я привлек, как и в других подобных случаях, специалистов — представителей заказчика, в частности инженера И. Д. Буданова, ведавшего всеми связанными со строительством делами банно-прачечного треста и имевшего практический опыт работы в данной области.

Первые годы эксплуатации бани в Удельной показали, что ее планировка и хорошее качество выполнения строительных работ позволили создать в ней благоприятные условия для эксплуатации и прежде всего необходимые удобства для посетителей.

Когда в 1939 г. возник вопрос о строительстве бани на Рябовском шоссе (у северо-восточной границы города, за Большой Охтой), а затем в некоторых других районах города, мне предложили на основе проекта бани в Удельной разработать типовой для Ленинграда проект бани несколько большей пропускной способности — на 250 человек в час. Я привлек к этой работе инженера А. И. Эфраимовича, выросшего у меня в мастерской из рядового чертежника в опытного и очень дельного проектировщика и строителя, что он и доказал в совместной работе по строительству большой бани на улице Чайковского и других объектов.

При разработке этого нового проекта, внеся ряд не очень значительных изменений в архитектурную концепцию удельнинской бани и подняв ее пропускную способность на 25%, мы лишь на 12—14% увеличили объем здания.

Но внешний облик здания бани в Удельной я не хотел повторять для других районов Ленинграда и в поисках иного характера архитектуры и более современного образа здания пошел на его полную переработку, использовав в какой-то мере опыт композиции бани на улице Чайковского, строительство которой к этому времени было закончено.

В окончательном, утвержденном варианте главный фасад бани, как и остальные ее фасады, был задуман в кирпиче, с частичным применением (только для архитектурных деталей) естественного камня типа гатчинского известняка или штукатурки и использованием обыкновенного кирпича в качестве декоративного материала (кладка кирпича углом наружу под окнами третьего этажа).

В этом решении архитектурный облик здания типовой бани, конечно, свежее и современнее, чем бани в Удельной, хотя и здесь есть некоторый налет формалистического подхода к композиции. Если сравнить окончательный вариант фасада с некоторыми промежуточными эскизами, то окажется, что в последних было больше логики, так как они вернее отражали внутреннюю структуру здания, которой не отвечает трехчастное членение фасада утвержденного и принятого к строительству варианта.

При разработке этого проекта я не ставил перед собой задачу установить строгую и закономерную систему пропорций ее фасадов. Теперь же, работая над книгой, я попытался проанализировать, отвечают ли какой-либо системе интуитивно установленные пропорции главного фасада этой бани.

В предпоследнем варианте фасада я нашел бесспорные доказательства того, что закономерная система пропорций в нем существует и что развить ее и довести до конца было бы не так сложно, это требовало лишь незначительной доработки фасада без изменения общего замысла и внутренней планировки здания.

При анализе композиционной структуры фасада я установил, что отдельные его части своими размерами и отношениями отвечают так называемому канону Поликлета, т. е. «квадратной» системе пропорций; они построены на принципе квадрата и прямоугольника, большая сторона которого является диагональю квадрата. Так, верхняя плоскость бокового ризалита (второй и третий этажи) А₁, А₄, А₃, А₂ является прямоугольником, вертикальная сторона которого равна диагонали квадрата со стороной, равной основанию прямоугольника (горизонтальной его стороне).

Нижняя часть бокового ризалита Б₁, Б₄, Б₃, Б₂ не только образует подобный прямоугольник, повернутый на 90°, но находится в обратном отношении к первому, так как их основания равны А₁А₄ : А₁А₂ = Б₄Б₃ : Б₁Б₄.

Средняя часть фасада (второй и третий этажи) В₁, В₄, В₃, В₂ также образует прямоугольник, основание которого равно диагонали квадрата со стороной, равной высоте прямоугольника. Портал входа с доской над ним образует квадрат. Прямоугольник декоративной арки с тремя круглыми окнами сбоку от портала равен двум квадратам. Также двум квадратам равны прямоугольники боковых окон с обрамляющими их наличниками (в первом этаже).

Все окна второго и третьего этажей образуются из квадрата со стороной, равной ширине окна, и прямоугольника со стороной, равной диагонали этого квадрата.

Кирпичные декоративные вставки под окнами третьего этажа центральной части фасада образуют также квадраты.

Дорабатывая фасад в этом направлении, надо было распространить интуитивно принятый мной принцип построения отдельных частей фасада и его деталей на весь фасад и привести все в единую общую систему пропорциональных отношений, что, представляется, было бы вполне возможным при условии уточнения и незначительного изменения отдельных размеров.

В те же годы (1935—1939 гг.), когда проектировалась и строилась баня в Удельной и начиналась работа над проектом бани на Рябовском шоссе, я построил баню на улице Чайковского (Дзержинский район), самую крупную в Ленинграде.

Дзержинский район города, как и Смольнинский, в который он долгое время входил, не был в тридцатых годах обеспечен необходимым количеством бань, хотя оба они находились в центральной, считавшейся наиболее благоустроенной, части бывшей российской столицы. Дело в том, что эта центральная часть города — от Дворцовой площади до Смольного, между Невой и Невским проспектом — чуть ли не с петровских времен была заселена преимущественно офицерами, придворными, дворянской знатью, позднее — буржуазией, крупными чиновниками и другими представителями имущих классов, не заинтересованных в развитии сети бань общего народного пользования. Там же размещались гвардейские воинские части, у которых были свои бани при казармах и в полковых слободках.

После Октября, когда произошло переселение рабочих с окраин, из хижин, лачуг и бараков в бывшие барские квартиры и особняки, новое население этих центральных районов оказалось без достаточного количества бань. Поэтому возникла необходимость постройки в первую очередь для Дзержинского района новой большой благоустроенной бани.

Работа эта была интересна тем, что заказчик в задании на проектирование высказал пожелание модернизировать традиционный тип русской бани, что меня как автора проекта чрезвычайно заинтересовало.

В наших исканиях приходилось очень считаться с действовавшими тогда нормами проектирования, составленными для бань старого типа; ими была установлена минимально необходимая площадь обычного отделения бани на одно расчетное место (1 человек в час) и, следовательно, соответствующая ей жестко лимитированная кубатура здания.

В наших новаторских поисках, которые отразились в ряде планировочных вариантов, мы пытались даже отказаться от обычной русской парильной с каменкой и полком. Но такое предложение встретило возражения со стороны исполкома Дзержинского районного Совета, который, надо сказать, все время интересовался проектированием и строительством бани.

Таким образом, пришлось «восстановить в правах» традиционную парильную, которую вначале, учитывая зарубежную практику, мы не считали нужным устраивать. Впрочем, поиски шли не только в этом направлении. Мы пытались по-новому организовать сам процесс мытья, заменив душевыми обычные мыльные с общими скамьями, водоразборными кранами и шайками. Таким был первый вариант проекта.

Отведенный для постройки бани участок расположен по южной стороне улицы Чайковского между набережной реки Фонтанки и Соляным переулком. Это двор трапециевидной формы, застроенный по периметру четырех- и пятиэтажными жилыми домами, северный уличный фронт которого длиной 72 м был свободен от застройки. Глубина участка от красной линии по улице Чайковского до существовавшей застройки менялась от 30 м (слева) до 70 м (справа). Правую границу образовывал глухой брандмауэр соседнего здания.

Учитывая эту застройку, надо было по двум его сторонам выделить полосу шириной около 10 м, чтобы организовать для жилых домов свой хозяйственный двор, хотя это значительно уменьшало размеры участка, необходимого для постройки бани.

По первому варианту проекта, в соответствии с программой, баня намечалась трехэтажной с ее расположением в основном вдоль северной границы участка. Кроме того, предусматривалось строительство отдельно стоящей котельной. Так как площадь застройки здания получалась при этом недостаточной, то во дворе по оси фасада здания была запроектирована, как нам казалось, менее загромождавшая тесный участок круглая в плане дополнительная пристройка, три этажа которой были отведены под ванно-душевое отделение, заменявшее часть обычных отделений с парильными. В лицевом корпусе размещались: в первом этаже — вестибюльная группа и отделение «Мать и дитя»; во втором и третьем этажах — по два нормальных отделения с парильными; раздевальные в них были организованы по принципу разделения «грязного» и «чистого» движения. Затесненность участка в этом варианте побудила нас отказаться от круглого дворового корпуса и увеличить глубину лицевого корпуса, сохранив площадь застройки и выиграв на периметре наружных стен. Тем самым были уменьшены теплопотери здания, что имеет весьма существенное значение для экономичности эксплуатации бани.

В следующем варианте проекта мы сначала пытались сохранить несимметричную планировку, с вестибюлем и входом, расположенными в левой части здания, размещая ванно-душевые отделения поэтажно в основном прямоугольнике плана, но это не давало хорошего решения. Чертежей этого промежуточного варианта у меня не сохранилось.

В следующем варианте вестибюль занял центральное место, а в первом этаже расположились: налево от вестибюля — служебные помещения и бойлерная, направо — отделение «Мать и дитя», во втором и третьем этажах — четыре отделения, причем за счет уменьшения одного из них во втором этаже организовано небольшое ванно-душевое отделение. Отделения третьего этажа разработаны в разных вариантах. В одном из них общая мыльная заменена душевыми кабинами, но парильная сохранена, хотя и без традиционной каменки, а именно, с подачей пара из котельной. Раздевальная организована с разделением «грязного» и «чистого» движения, и каждое место для раздевания устроено изолированно от других, наподобие открытой кабины. В другом варианте мы пошли еще дальше. Сохранив раздельное движение, мы объединили кабину для раздевания и душевую кабину, поставив их рядом. В этом варианте парильная также сохранена, но по своим размерам сделана еще меньше.

Как ни интересны были эти предложения, хотя бы с точки зрения эксперимента, они требовали значительно большей площади на одно помывочное место и уменьшали тем самым общее количество мест и пропускную способность бани, а парильные без каменки и специфического «ароматного» пара вновь встретили возражения при общественном обсуждении проекта в районе.

Разработка этих вариантов требовала известного времени, и это оказалось возможным, так как строительство бани было временно отложено, а средства на экспериментальное проектирование имелись.

В 1938 г., когда строительство бани включили в план, ее проектирование было быстро закончено. К этому времени уточнилась необходимость повысить пропускную способность бани и соответственно увеличить объем здания. Одновременно оказалось возможным первоначально запроектированные паровые котлы заменить водяными, а это позволило ввести котельную в габариты основного здания, сделав небольшую одноэтажную пристройку для Шуховского вертикального парового котла, который был нужен для работы дезинфекционных камер. Больший объем здания потребовал повышения его этажности до четырех с половиной этажей. В здании разместились: в цокольном этаже-полуподвале — дезкамера и котельная, занявшая по высоте также часть первого этажа; в первом этаже, в центре — вестибюль, слева (по фасаду) — второй свет котельной, справа — ванно-душевое отделение. Во втором этаже слева — отделение «Мать и дитя» с самостоятельным входом и гардеробом; справа — обычное отделение. В третьем и четвертом этажах — четыре отделения, которые попарно могли превращаться в обмывочно-дезинфекционные пропускники. Центральная часть здания (над вестибюлем) во втором, третьем и четвертом этажах использовалась под ожидальные, парикмахерские, буфет и другие помещения общего пользования.

Поскольку нам пришлось отказаться от больших нововведений и сохранить обычный прием планировки банного отделения, мы постарались создать при этом возможно лучшие и комфортабельные условия для посетителей бани.

Так была решена одна из самых существенных в данном случае частей творческой задачи — функциональная сторона проекта. Но решалась она, как и во всех других приведенных здесь примерах, одновременно с возникновением и разработкой цельного объемно-пространственного образа здания.

В конкретных условиях данного участка и примыкающей к нему уличной застройки внешняя объемно-пространственная организация здания не играла той роли, как при открытом, обозреваемом со всех сторон участке. В случае, когда улица застроена сплошным фронтом, главный фасад здания можно решать самостоятельно, считая, что здание является простым параллелепипедом, только одна грань которого видна со стороны улицы, и посторонний зритель как бы не знает, какое объемное построение имеет здание со стороны двора. Во всяком случае, из этого я исходил с момента зарождения образа.

Кроме того, надо было учитывать, что это здание сугубо утилитарного назначения со сравнительно крупными помещениями, но с единым конструктивным и планировочным модулем. Таким образом, известное однообразие и повторяемость на фасаде принятого архитектурного мотива могли и должны были иметь место. Оставалось лишь найти хороший мотив такого многократно повторяемого элемента (модуля) фасада. Так возникли фрагмент и схема первого варианта фасада.

Этот первоначальный закономерно построенный фрагмент фасада нарисовался (это часто бывало в моей работе) в привычных и легко рождавшихся, как бы уже хранившихся в памяти классических, хотя и модернизированных формах, с ордером в виде пилястр, хорошо мне знакомым еще со времени моей работы с И. А. Фоминым, но по-своему трактованным в деталях. Начало фасада я пробовал акцентировать легкой раскреповкой в три окна с размешенным на ее оси спаренным входом в здание, а его конец — проездом. Я думою, что решить раскрепованную часть и проезд следовало иначе. В дальнейших поисках я отказался от этого характера архитектуры и нашел более свежее и современное решение. Новый фрагмент фасада построен на своеобразных пилястрах-гуртах, окаймляющих каждый фасадный модуль, крупных, с сильной фактурой рустах, как бы образующих междуэтажные пояса, и мощном спокойном карнизе.

Фасад, соответствующий промежуточному варианту плана (с боковым вестибюлем и входом) решен симметрично, с выделением двух легких ризалитов: левого — подчеркивающего вход в здание, и правого — декоративного, создающего внешнюю симметрию.

В следуюшем варианте здания, с центральным вестибюлем, фасад членится более закономерно и логично: раскреповкой выделен центр здания, в котором располагаются поэтажно все общие помещения, кроме вестибюля. Здесь лучше решены концы здания, подчеркивающие проезды и лестницы.

Все эти варианты фасада предполагалось выполнить в формах каменной архитектуры, но с имитацией натурального камня штукатуркой.

Хотя со стороны фасада располагались преимущественно сухие помещения, все же допускать сплошную штукатурку фасадной кирпичной стены здания бани было нецелесообразно, не говоря даже о спорности самого принципа такой обработки наружной поверхности стены.

Как в этом можно убедиться из сравнения вариантов, осуществленный фасад бани возник из предпоследнего варианта. Это видно и в его основных членениях — выделении центра легкой раскреповкой, в характере деталей на концах фасада и в их упрощении. Повышенная этажность здания (почти пять этажей) вызвала дополнительное его членение по вертикали путем выделения цокольного и первого этажей, обоснованного разным характером поэтажно распределенных групп помещений.

Существенным отступлением от первых вариантов был отказ от сплошной штукатурки фасада и ее сохранение только в деталях — карнизах, тягах, наличниках, которые мне, конечно, хотелось выполнить в естественном камне, но пришлось сделать штукатурными.

При разработке рабочего проекта бани мы внесли в конструкцию здания кое-что новое, что улучшило внутреннюю планировку помещений и интерьеры.

Как показывает опыт, междуэтажные железобетонные перекрытия как ребристые, так и по металлическим балкам в банях непрактичны. Открытые полки металлических балок даже при частой их окраске масляной краской постоянно подвергаются коррозии: на краске проступает ржавчина, а сама краска отстает и осыпается, а при открытых железобетонных балках на их кромках образуются капли воды, подшивать же балки нельзя, так как в замкнутых пазухах образуется конденсат. Балки с плитой понизу и заполнением между ними утяжеляют перекрытие. Поэтому мы применили грибовидные железобетонные перекрытия на круглых колоннах. Эту конструкцию предложил много лет работавший со мной старший конструктор моей мастерской инженер И. М. Зильберман. Осуществленные по его проекту перекрытия в процессе эксплуатации бани полностью себя оправдали. И. М. Зильберман и мой соавтор по последним вариантам проекта А. И. Эфраимович оказали мне большую помощь как в процессе разработки проекта, так и в обеспечении систематического авторского надзора. Хочется назвать и имя производителя работ — инженера А. А. Кроля, который вместе с нами добивался высокого качества строительных и отделочных работ. Все это сказалось в дальнейшем в процессе эксплуатации бани, хорошо сохранившейся даже в тяжелых условиях тридцатимесячной блокады Ленинграда.

Баня на улице Чайковского до сих пор является излюбленной баней ленинградцев.