Избранные отрывки из статей, монографий и выступлений советского архитектора Каро Семёновича Алабяна (1897—1959). Публикуются по изданию «Мастера советской архитектуры об архитектуре», том II, издательство «Искусство», Москва, 1975 г. Составление и примечания Ю. С. Яралова.

• Алабян Каро Семёнович (биография)
• Итоги заграничных поездок
• Перед всесоюзным съездом
• Годовщина исторического постановления
• Из доклада. 1937 г.
• Из доклада
• О русской архитектуре
• Большие творческие задачи
• За социалистическую организацию труда архитектора
• Актуальные  вопросы архитектурного творчества
• Два вопроса архитектурной теории
• От слов перейти к делу

Итоги заграничных поездок. 1936 г.

* С октября 1935 г. по конец января 1936 г. в Греции, Италии и Франции находилась группа аспирантов факультета архитектурного усовершенствования Академии архитектуры СССР, направленная в эти страны для изучения классической и современной архитектуры. Группу возглавлял К. С. Алабян. Статья «Итоги заграничных командировок» была опубликована в «Архитектурной газете» № 9 от 12 февраля 1936 г.

[...] Жилища Помпеи, афинский Акрополь, римские форумы и Колизей, остатки громадных ансамблей общественных зданий Греции и Рима могут и сегодня учить советских архитекторов, помогают им понять и разрешать высокие задачи, стоящие перед архитектурой социалистической эпохи.

Ни в одну эпоху архитектура с такой силой и убедительностью не разрешала проблем, крупного ансамбля, как [в эпоху] античного мира. Нигде нельзя найти и таких блестящих примеров органической связи природы и архитектуры, как в классическом искус¬стве Древней Греции и Рима.

Афинский Акрополь органически связан с холмом, на котором он стоит, и с окружающей природой. В результате [блестящих пространственных] и объемных решений, пропорций, замечательно подобранных фактуры и цвета Акрополь буквально живет. Даже развалины Акрополя живут и дышат вместе с природой.

Но то, что относится к величайшему памятнику древней культуры, в значительной мере относится и к обычному жилищу гражданина Помпеи. Здесь жилье органически связано с природой, зеленью, водой, солнцем. При всей своей простоте — это радостное жилище, в котором максимально учтены нужды и интересы человека. [...]

Перед всесоюзным съездом. 1936 г.

* Оргкомитет Союза советских архитекторов СССР активно готовился к своему Первому Всесоюзному съезду. К. С. Алабяну как первому секретарю оргкомитета приходилось часто выступать в печати по различным проблемам советской архитектуры. Статья «Перед Всесоюзным съездом» была опубликована в жури. «Архитектура СССР» № 2 за 1936 г.

[...] Наш архитектор, как правило, еще не овладел основным, решающим умением — умением органически сочетать высокое, идейно насыщенное художественное мастерство с высокой технической вооруженностью. В большинстве архитектурных проектов налицо разрыв между тем и другим, подчас — одностороннее выпячивание чисто внешних «фасадных» элементов архитектуры. Архитектор, как правило, не является у нас застрельщиком передовой строительной техники, проводником новых, индустриальных методов стройки. Очень часто он, вольно или невольно даже, оберегает устаревшие, архаические приемы — устаревшие конструкции и материалы, устаревшие способы возведения здания. С другой стороны, и в области собственно художественной, собственно композиционной наша архитектурная практика в значительной мере еще не освободилась от поверхностных, несерьезных стилизаций. Она слишком охотно поддается легким соблазнам копировки или поверхностного варьирования классических и неклассических образцов вместо углубленной творческой работы над созданием архитектурного образа. При этом наш архитектор недостаточно задумывается над реальными запросами жизни, над тем, каким будет проектируемое им здание в действии, в эксплуатации, как оно будет обслуживать повседневные потребности быта, какую роль оно будет играть в ансамбле социалистического города. [...]

Годовщина исторического постановления. 1937 г.

* 12 февраля 1936 г. было опубликовано Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об улучшении строительного дела и удешевлении строительства». Статья К. Алабяна «Годовщина исторического постановления» была опубликована в «Архитектурной газете» № 9 от 12 февраля 1937 г.

[...] Стандартизация только тогда достигает цели и получает полноценный смысл, если под этим подразумевается внедрение в практику строительства высококачественных стандартов. Отсюда, естественно, вопросы стандартизации не могут не занимать в архитектурном проектировании центрального места.

Совершенно очевидно, что в дело проектирования высококачественных стандартов должны быть вовлечены квалифицированные архитекторы и инженеры, которые должны быть теснейшим образом связаны с предприятиями стройиндустрии. [...]

Из доклада. 1937 г.

* В порядке подготовки к Всесоюзному съезду советских архитекторов СССР в марте 1937 г. было проведено расширенное заседание всесоюзного и московского оргкомитетов с активом московских архитекторов, на котором с докладом выступил К. Алабян. Доклад был опубликован в «Архитектурной газете» № 17 от 23 марта 1937 г.

[...] Неправильно ограничивать изучение прошлого культурного наследия только идеалами классической архитектуры эпохи Ренессанса, античной Греции и Рима. Как основной элемент в это изучение должно быть включено народное творчество. Удивительные произведения, созданные народным творчеством в области архитектуры и декоративного искусства, являются неисчерпаемым источником обогащения советской архитектуры. [...]

Из доклада. 1937 г.

* В июне 1937 г. состоялся Первый Всесоюзный съезд советских архитекторов СССР. С основным докладом на съезде выступил К. С. Алабян. Доклад был опубликован в «Архитектурной газете» № 41 за 18 июня 1937 г.

(...] Классическое искусство черпало свои самые яркие краски из неиссякаемого источника национального и народного творчества. Лучшие образцы народного творчества должны стать примером национальной гордости каждого советского архитектора. Это, конечно, не значит, что архитектор должен ограничиваться усвоением и творческой переработкой богатств народного искусства только своего народа. Необходимо обращаться к лучшим образцам народного искусства других братских национальных республик. От этого не только не утратится национальное своеобразие создаваемых архитектором произведений, но, наоборот, выразительность их во сто крат увеличится. [...]

О русской архитектуре. 1938 г.

* Из статьи в «Архитектурной газете», 1938, декабрь.

[...] Наша страна обладает неисчислимыми архитектурными богатствами. Замечательные памятники, созданные русской архитектурой в разные эпохи ее развития, представляют исключительную ценность.

Многие из этих памятников стоят на уровне величайших произведений мирового зодчества. Они нам особенно близки, ибо созданы нашим народом, в нашей стране. В этих памятниках, как и в архитектуре других народов нашего Союза, глубоко сказалось народное творчество и ярко запечатлелся национальный художественный гений.

Русская архитектура создала непревзойденные образцы ансамблей. В ансамблевых композициях старых кремлей, монастырей, старых русских городов, а также в более поздних ансамблях периода классицизма и ампира — огромное богатство архитектурных решений. Русские архитектурные ансамбли поражают своей живой связью с природой, исключительным разнообразием и смелостью композиции, умением сочетать непринужденное, живописное расположение отдельных зданий с четко выраженной композиционной идеей.

[...] Замечательное умение включить в ансамбль рельеф местности, зелень, воду и т. д. сказалось в ансамблях русских усадеб, а также в застройке городов — древнего Новгорода, Владимира, Ростова.

Другой замечательной особенностью русского архитектурного творчества является живописное начало. Русский народ любит цвет, любит узор. Широко применяя живописные средства, русское зодчество остается в то же время строго тектоничным. Если в архитектурной системе итальянского Ренессанса декоративные элементы выражены главным образом скульптурными средствами, то русская архитектура применяет преимущественно живописные средства, цвет. Пользуясь этим, старые русские зодчие создавали исключительные по красоте, яркие, жизнерадостные композиции гражданских и церковных сооружений.

Архитектурному творчеству русского народа глубоко свойствен лиризм. При этом замечательно, что лирическое начало не исключает иных, я бы сказал, эпических черт в русской архитектуре. В монументальных сооружениях — крупных ансамблях, дворцовых и храмовых зданиях — русская архитектура поднималась до высоты подлинного эпоса. Она умела говорить мощным, возвышенным тоном. В то же время в небольших жилых домах, усадьбах, небольших церквах мы видим ярко выраженные черты лиризма, любовного отношения к природе, к окружающему пейзажу. Глубокое понимание природы вообще свойственно русской архитектуре. В многочисленных сооружениях русских зодчих архитектура и природа нераздельны.

Эти и многие другие особенности русской архитектуры создали богатую традицию. Мы обязаны отнестись с величайшим вниманием к этой традиции, должны глубоко вникнуть в творческую историю русской архитектуры. Нам нужно изучать эту историю не для того, чтобы черпать из нее какие-то застывшие догмы и каноны, а для того, чтобы обогащать нашу архитектурную практику великим творческим опытом нашего народа.

Большие творческие задачи. 1940 г.

* К. С. Алабян был организатором и бессменным редактором журнала «Архитектура СССР» с 1933 по 1948 г. Он часто выступал в журнале с передовыми статьями. Статья «Большие творческие задачи» была опубликована в «Архитектуре СССР» № 8 за 1940 г.

[...] Если проблема ансамбля занимала и занимает одно из центральных мест среди творческих вопросов нашей архитектуры, то не меньшее значение имеет другая проблема. В течение ряда лет наши архитектурные кадры, начиная от самых молодых архитекторов до опытных мастеров, настойчиво работали над изучением классического наследия. Эта учеба ни в коем случае не может рассматриваться как некая временная мера «по повышению квалификации» наших архитектурных сил. Совершенно бесспорно, что только постоянным общением с величайшими образцами классического зодчества, постоянным изучением этих образцов можно достичь подлинных высот мастерства в современной архитектурной практике. Однако поступательное движение нашей архитектуры зависит не только от того, насколько хорошо она усвоит классические традиции зодчества, но и от того, насколько с этими традициями будет сочетаться новаторская мысль и новаторские искания. Важным результатом усиленной работы над изучением классики является тот факт, что в нашей архитектурной практике все сильнее сказываются те логические начала архитектурной композиции, которые выдвинуты и блестяще реализованы классиками античности, Ренессанса, древнерусского зодчества.

В этом познании законов композиционной логики — глубоко положительная сторона работы над изучением классических, в частности, ренессансных образцов, занимающих столь важное место в нашей архитектурной жизни.

Но есть и другая сторона этого дела. Очень часто композиционная логика становится самоцелью, архитектурный приём отрывается от архитектурной идеи, происходит вытеснение живого архитектурного образа заученным каноном. Это мертвенное, догматическое понимание классических законов архитектурной композиции не сулит никакого подлинного движения вперед. Для того чтобы архитектура была действительно современной, а не архаичной, не стилизаторской, в основе архитектурных приемов должна лежать всегда ясная архитектурная идея. Архитектурный прием, архитектурная форма должны быть поставлены на службу содержанию, идее произведения.

Национальная традиция не является чем-то неподвижным, застывшим. Она в свою очередь развивается и изменяется, облекается в новые формы, создает новые ценности. Когда мы говорим о национальных формах в архитектуре, мы не должны ограничивать эти формы какими-то внешними признаками, свойственными определенной эпохе в истории зодчества данного народа. Национальная традиция в русской архитектуре вовсе не исчерпывается формами, созданными великолепной архитектурой эпохи расцвета Московского государства в XVI веке или «нарышкинским стилем» XVII столетия. Национальные формы грузинской и армянской архитектуры не оборвались в своем развитии на блестящих периодах создания Джвари, Никорцминде, Санаина или Рипсимэ. Во всех этих блестящих периодах и произведениях национального зодчества ярко выразил себя народ, ярко запечатлелась эпоха. Но национальная традиция сильна именно тем, что она не умерла вместе с этими прекрасными памятниками прошлого. Для того чтобы почувствовать всю силу этой традиции, для того чтобы дать жизнь национальным формам в архитектуре, вовсе не обязательно возвращаться к стародавним формам кокошников, закомарных покрытий и «бочек» — в русской архитектуре, узких вытянутых ниш — в архитектуре Армении, килевидных порталов — в зодчестве Азербайджана. Гораздо существеннее, нежели эти внешние признаки, выработанные определенной эпохой в развитии национального зодчества, — те внутренние органические черты, которые характеризуют национальные особенности архитектуры данного народа. Понять эти особенности, эти черты народного вкуса — особенности, свойственные тому идеалу красоты, который выработан национальным искусством, — вот что является задачей художника, когда он хочет подойти к глубокому познанию национальной традиции. Не возврат к стародавним внешним формам, из которых многие никак не вяжутся с современным зданием, а переработка этих форм, создание новых современных форм, обладающих национальным характером и продолжающих национальную традицию в архитектуре, — так стоит эта проблема перед современным архитектором. Он создаст произведения, полные национального своеобразия, только тогда, когда будет решать современные задачи, воплощать современные образы, а не имитировать памятники прошлого и пытаться «увязать» их формы с композицией и структурой современного сооружения. Не к стилизациям более или менее эффектным должен стремиться архитектор, а к созданию полноценного стиля, стиля, выражающего все богатство нашей новой архитектуры — национальной по форме, социалистической по содержанию.

Уроки деятельности многочисленных архитекторов второй половины XIX века, старавшихся в течение ряда десятилетий создать «русский стиль» путем простого подражания формам и деталям старого русского зодчества, в итоге создавших только псевдорусскую стилизацию,— эти уроки должны быть внимательно учтены нашими архитекторами, стремящимися серьезно и творчески подойти к проблеме национальной архитектуры. [...]

За социалистическую организацию труда архитектора. 1940 г.

* Из статьи в журнале «Архитектура СССР», 1940, № 9.

|...] Нам нужно окончательно искоренить из нашей среды некоторые слишком глубоко засевшие предрассудки. Имеется еще немало архитекторов, которые считают, что труд советского зодчего есть исключительно «творческая функция», что он не поддается никакой регламентации, что всякие требования четкого графика, нормированного рабочего дня и трудовой дисциплины только мешают работе. Не надо далеко ходить за примерами, чтобы доказать этим сторонникам идеи «свободного творчества», что во все века величайшие мастера художественной культуры творили именно в рамках организованного, до отказа уплотненного рабочего дня. Рабочий день Микеланджело был настолько загружен, что у него не оставалось времени даже для минимальной заботы о себе. Леонардо да Винчи работал от ранней зари и до поздней ночи, не только создавая замечательные произведения искусства, но и выполняя различные инженерные работы, математические выкладки и пр. А. С. Пушкин в свою «болдинскую осень» установил четкий трудовой распорядок не только в дневные часы, но зачастую и во время ночного отдыха. Достоевский работал над величайшими своими романами, не отрываясь от письменного стола весь день и часть вечера в течение многих и многих месяцев и годов. Крупнейшие мастера-режиссеры нашей страны, Вл. Ив. Немирович-Данченко и другие, работают, укладывая свои творческие планы в рамки строго нормированного рабочего дня. Репетиции, которые для них не являются только отправлением служебных обязанностей, но подлинной ареной творческого, окрыленного труда, начинаются и кончаются в твердо установленные производственным графиком театра часы. Эти мастера не только не испытывают от регламентации рабочего дня никаких неудобств, но, наоборот, именно этот твердый распорядок работы содействует максимальной эффективности их творческих усилий.

Архитектор является мастером, в творчестве которого объединены художественные, технические и научные элементы. Следовательно, архитектор не только может, но и обязан организовать свой трудовой процесс, придать ему наиболее производительные организационные формы. [...]

Актуальные  вопросы архитектурного творчества. 1946 г.

* Из статьи в газете «Советское искусство», 1946, 25 октября.

[...] Труд архитектора во многом отличается от труда литератора. Архитектор не может по собственному почину задумать и спроектировать здание. Тем менее он в состоянии самостоятельно, ни с кем не считаясь, осуществить свой замысел в натуре. Он должен сперва получить заказ-задание на проектирование. Бывают случаи, когда архитектору не заказывают, не дают возможности строить. Бывает и так, что его проект не утверждается или перерабатывается на основе неправильных указаний, в результате чего в натуре замысел зодчего искажается. Таких случаен сколько угодно.

Отсюда ясно, что проектные организации и учреждения, ведающие делами архитектуры, в свою очередь несут ответственность за отставание архитектурного творчества от требований жизни, за бумажное проектирование со всеми сопутствующими явлениями. Если в этих организациях и учреждениях нет твердых идейно-творческих установок, если они не умеют правильно ориентировать, расставить и использовать архитектурные кадры, если они не в состоянии дать верное направление творчеству зодчего, это неизбежно сказывается на успехах всего фронта архитектуры. [...]

Два вопроса архитектурной теории. 1947 г.

* Из статьи в газете «Советское искусство», 1947, 7 октября.

[...] Мы должны твердо усвоить исходное положение о том, что в центре всей архитектурной деятельности находится современность, наша советская действительность, интересы Советского государства и советских людей. Наша современность требует своих архитектурных средств, своих архитектурных образов, своих приемов решения архитектурных задач, глубоко отличных от всего, что было сделано в прошлом.

Великие традиции, созданные прогрессивными явлениями старой архитектуры, должны быть развиты и оплодотворены нами в духе смелого новаторства, так, чтобы они могли служить современности.

Но наши теоретические работы ни в коем случае не должны ограничиваться только разработкой общих проблем советской архитектуры. Существенной частью нашей теории должно явиться раскрытие объективных законов построения архитектурного организма, законов и правил, которые составляют, если можно так выразиться, грамматику архитектуры. Ведь и для композитора совершенно обязательным является твердое усвоение основ музыкальной композиции. Но эта теория музыкальной композиции не есть нечто неподвижное. Она развивается, и ее современное состояние далеко не похоже на то, каким оно было во времена Гайдна или Бетховена. Она использует те достижения науки в области музыки, которые были освоены в виде объективных законов построения музыкального произведения.

В архитектуре, которую очень часто сравнивают с музыкой, эти объективные законы, музыкальные аккорды, формы и их мелодическое разрешение тоже имеют место, и все большие мыслители и архитекторы понимали значение этих законов.

Существует много работ, которые рассматривают отдельные вопросы теории архитектурной композиции. Общий недостаток этих работ в том, что они касаются теоретических вопросов вне зависимости от художественного образа архитектурного произведения. Между тем известно, что для создания архитектурного произведения и масштаб, и метр, и ритм, и пропорции являются лишь средствами, подобно тому как учение о мелодии, о цезуре, об аккордах и тональности является лишь средством для построения музыкального произведения.

Недостаток этих работ состоит ещё и в том, что ни одна из них не поставила в тесную органическую связь и зависимость гармонические ряды или масштаб сооружения с идейным содержанием образа. Еще нет теории композиции, которая дала бы в руки архитектора некоторые законы построения архитектурного организма в зависимости от его идейного содержания, в зависимости от его жанра.

В нашей архитектурной практике сплошь и рядом наблюдается пассивное, подражательное отношение к наследству, некритическое перенесение в нашу действительность чуждых ей, отживших форм и приемов старой архитектуры. Получается, что не прошлое служит интересам настоящего, а, наоборот, настоящее, его нужды и интересы приносятся в жертву готовым образцам и канонам, созданным в прошлом. Это ведет прямой дорогой к формализму и к формалистической трактовке классики. Именно таким формалистическим подходом характеризуются многие работы наших архитекторов, выполненные в духе стилизации, имитирующие или варьирующие те или иные формы старого зодчества.

Задача нашей теории — показать, как следует использовать архитектурное наследство с тем, чтобы из этого наследства усваивать и развивать его прогрессивные жизненные элементы, отбрасывая все устаревшее, все то, что тянет нашу архитектуру назад.

Современная теория советской архитектуры не может не ввести существенные поправки в те законы образования архитектурного организма, которые были установлены классиками античности и Возрождения.

Разработка вопросов архитектурной композиции и того, что можно назвать архитектурной грамматикой, имеет особое значение в связи с актуальнейшей задачей резко поднять качественный уровень нашей архитектурной практики, резко повысить мастерство всей массы советских архитекторов. Это особенно важно, в частности, для борьбы за высокий художественный вкус, против низкопробной, пошлой архитектуры.

От слов перейти к делу. 1955 г.

* Из статьи в «Строительной газете», 1955, 2 октября.

[...] Некоторые растерявшиеся архитекторы, наблюдая мощный разворот типового проектирования, недоуменно спрашивают: что же нам осталось делать? Ведь многие типовые проекты уже разработаны, и речь теперь или в будущем может идти только о ремесленной привязке их. Поистине нелепая постановка вопроса! Именно в условиях строительства по типовым проектам возродится роль архитектора как градостроителя. Сейчас, как никогда ранее, потребуются от архитектора творческая инициатива, изобретательность и мастерство, способность к коллективному труду — рука об руку с конструкторами, строителями, технологами. Новые композиционные приемы застройки магистралей и жилых кварталов с учетом инсоляции и рельефа местности, правильное размещение школ, детских учреждений, магазинов, гаражей, мастерская организация внутриквартального пространства — все эти сложные задачи ныне, в условиях типового строительства, будут решаться не столько на ватмане, за чертежным столом, сколько на месте строительства.

А когда архитектор придет на стройку, он, обогащенный опытом, с предельной ясностью будет знать, в каком направлении надо далее вести работу по усовершенствованию и созданию новых типовых проектов домов, школ, клубов, больниц, новых, более передовых систем застройки города.

Архитекторы не могут, не должны быть пассивными наблюдателями происходящего ныне гигантского процесса развертывания нашей строительной индустрии. Они не должны выжидать, пока промышленность выполнит заботливо предусмотренную партией и правительством программу увеличения производства железобетонных изделий, крупных блоков, отделочных и кровельных материалов, сборных перегородочных плит и гипсовых изделий, пока появится изобилие высококачественной скобянки, хорошей столярки и других предметов оборудования квартир.

На первое время, до коренных преобразований, Союз архитекторов и проектные организации должны прикрепить к домостроительным заводам, к предприятиям промышленности строительных материалов, к мебельным и обойным фабрикам лучших архитекторов и конструкторов. Они придут на заводы не в качестве «капризных» заказчиков, а в качестве помощников и советчиков технолога, кровно заинтересованных в успешном ходе производства, в отличном качестве заводской продукции.

Долгое время продолжался в архитектуре застой. Теперь каждый архитектор ищет для себя ответа на главный вопрос: в чем состоит для него и для всех советских архитекторов положительная программа конкретных и немедленных действий. Мне кажется, что ответ этот в одном слове: новаторство. Но новаторство не выдумывают, не изобретают, оно появляется только тогда и там, где есть связь с общенародной, общегосударственной жизнью, знание ее и горячее желание ответить на ее запросы. Тогда появляется и смелость, без которой нельзя опрокинуть рутину. Новаторство есть честный, квалифицированный и смелый ответ на запросы действительности.

[...] Вопросы громадного практического значения нельзя правильно разрешить без ясного теоретического их осмысления. Странно слышать возникающие порой полуобывательские или учёно-схоластические споры и диспуты на тему: нет ли угрозы искусству в том, что от зодчего требуют безусловной ответственности за стоимость, сроки и методы строительства?

Главное для большинства зодчих давно ясно. Архитектура представляет собой сложное единство, она вызвана к жизни утилитарными потребностями человека и одновременно отвечает потребности человеческого духа в красоте. Но каждому, кто хоть немного сведущ в основных положениях марксистской диалектики, ведомо и то, что в этом сложном единстве содержания и формы архитектуры, как и в любом другом явлении, рассматриваемом с точки зрения взаимосвязи содержания и формы, наиболее революционно, наиболее подвижно, наиболее значимо именно содержание.

В этом качестве содержания и заложен источник движения, источник развития.